The Ruins of Beverast — Exuvia

Глава V. Остатки экзоскелета

Александр фон Мейленвальд из The Ruins of Beverast обнажил проект, открыл для него новые музыкальные перспективы и превратил его в неистового шаманского зверя. Но экзоскелет прикреплен нитью на Exuvia: слабые следы удушливого Rains Upon the Impure кидают чернила на холст; крайнее величие Foulest Semen of a Sheltered Elite ткёт его великолепие; и обременённая роком необъятность призрачных Blood Vaults похоронена в его ядре. Однако теперь это всего лишь сущности, которые плавают и дрейфуют по Exuvia, как призраки. Несмотря на то, что музыка, которую кропотливо создает Александр фон Мейленвальд, по-прежнему важна по своей сути, из мрака появляются ослепляющие новые черты, чтобы усилить размах и мощь, которыми в избытке обладают The Ruins of Beverast. Психоделия, племенные ритмы и электронная промышленность: триединство особенностей, которое просто расширяет экспериментальное полотно, над которым работают The Ruins of Beverast. Насколько это хорошо?

Протяжный крен Blood Vaults сменился бешеной чрезмерной стимуляцией звуков, которые постоянно колеблются и трансформируются. Exuvia неизменно непредсказуема; её маниакальное и беспорядочное разнообразие означает, что 67 минут больше похожи на 42. Например, три отдельных этапа заставляют 15-минутную открывашку “Exuvia” пролететь мимо. На своей “заключительной” стадии – после громоподобного атмосферного блэк-метала и зловещего ритуализма – отсрочка приходит в виде ядерного заката: появляется меланхоличная перспектива гибели, и, как будто само время замедлилось, чистый вокал плачет и эхом отдаётся, когда ползут барабаны, мелодичные сольные полосы сверху и риффы качаются внизу. Точно так же “The Pythia’s Pale Wolves” открываются условно обречённым риффом, хотя волынки, абразивный промышленный визг и эхо Питера Стила прекрасно сливаются. Как будто “The Great Gig in the Sky” был проглочен и выплюнут психоабиссальным космическим зверем, песня превращается в отрывок под руководством женщины, которая растягивает ритуальные ритмы, прежде чем взорваться заключительной строфой язвительного black-death-а.

Exuvia в плане риффов превосходна. Извилистые, змеящиеся и измельчающие риффы обжигают и разрывают атмосферную мульчу “Exuvia”. Постоянно “Maere (On A Stillbirth’s Tomb)” наполнен ароматным разнообразием. Над чудовищным вокалом и огромным басовым тоном секция ритм-гитары вздымается и жалит, прежде чем опуститься в эмбиентный сегмент, пронизанный необычными арпеджио и грубым рычанием. Это, в свою очередь, приводит к хрусту в середине темпа, который уступает место интенсивным всплескам тремоло. Продвигаясь дальше, мелодичные рифф-паттерны и соло – общая черта во всём – просматривают микс и присоединяются к спектральному чистому вокалу и жужжащей электронной атмосфере. “Towards Malakia”– наиболее условно структурированная песня на альбоме – обладает более последовательным хрустом, хотя в целом мелодичные риффы несут оттенки диссонанса. Точно так же в “Sutur Barbaar Maritime” гитары имеют небольшое нестройное, несинхронное ощущение, которое усиливает тревожную глубину песни. Как и Jute Gyte, фон Мейленвальд экспериментирует с ключевыми изменениями и странной настройкой, чтобы получить удовлетворительный дискомфортный эффект. Редко гитары задыхаются под слоем звука, теряя свой укус, но только редко.

Ощущение шаманизма пронизывает весь альбом. Заклинание первобытных духов, глухие барабанные удары военных танцев и эфирные ритуалы погружают альбом в ядовитую волну чрезмерно стимулирующего ужаса. Exuvia более экспериментальна, чем всё, что TRoB делал раньше. Тишина и интерлюдии наполнены типичными элементами TRoB – эфирными хоровыми отголосками, зловещей клавиатурой и общим окружающим ужасом, – хотя сюрреалистическая и неразборчивая электроника бормочет и пузырится под поверхностью. Богатые слои звуков, тщательно обработанные и сублимированные, являются основной особенностью Exuvia, используемой в качестве центральных элементов песен, а не декоративных расцветок. Странные визги сопровождают большую часть открывающего трека; абразивная силовая электроника добавляет особый элемент в конец “Maere”; и искажённые шумовые элементы, наряду с одиноким воем волков, проникают в окончание “The Pythia’s Pale Wolves”. Закрывающий “Takitum Tootem! (Trance)” зацикливает племенные мантры, электронные прикосновения в стиле Burzum, модулированные, очищения космической эры, бешеное рычание блэк-метала, глубокое рычание дэт-метала и скандирование толпы. Это приглушенный, но гипнотический звук, означающий исчезновение всего живущего. Эти экспериментальные штрихи, связанные этой шаманской концептуальной структурой, добавляют захватывающее разнообразие, которого не хватало в Blood Vaults.

Чем больше я слушаю Exuvia, тем больше она работает. Его содержание гарантирует его длину; ему нужно время и пространство, чтобы укоренить свои плоды усики в мозге. Это именно тот альбом, который я хотел услышать от The Ruins of Beverast: разнообразный, экспериментальный и тревожный. Альбом, который вдыхает, выдыхает и движется свободно и сплочённо. Но самое главное, что его звук основан на наполненном яростью black-death-doom метале, который прислушивается к чудесам Foulest Semen of a Sheltered Elite.